 |
 |
Наш канал
Наші сайти
Астро-сайти
Програми
|
11 Серп. 2011 - Я хочу показать людям небо!Я хочу показать людям небо! (115 годовщине Д.Д. Максутова посвящается) В апреле 2011 года исполнилось 115 лет со дня рождения Д.Д. Максутова, а в августе исполняется 70 лет с момента изобретения менисковых систем. В этом году есть и еще один маленький юбилей - это юбилей ТМШ. Этот небольшой, но замечательный прибор сыграл заметную роль в истории любительской астрономии и телескопостроения в СССР. Разработка и производство этого прибора неразрывно связаны с именем выдающегося оптика Д.Д. Максутова и изобретением его менисковых или, как называл их сам автор, катадиоптрических (содержащих зеркала и линзы) систем. Максутов пришёл в профессиональную оптику, как любитель. Став профессионалом, он оставался энтузиастом-бесеребреником и через всю свою жизнь пронёс дух любительства, воплотив свою мечту "показать людям небо". Благодаря этому небольшому школьному телескопу, многие сотни и тысячи школьников и любителей астрономии действительно увидели небо... Дмитрий Дмитриевич отдавал много времени и сил созданию массового "школьного" телескопа. О долгом пути, приведшем к созданию ТМШ, я и хотел рассказать современным любителями астрономии. Еще до революции были попытки отдельных энтузиастов, таких как А.А. Чикин, помочь любителям и гимназиям приобрести или построить телескопы. А.А. Чикин много пропагандировал самостоятельное изготовление оптики и постройку зеркальных телескопов по схеме Ньютона и даже более сложных зеркальных систем. На эту тему он прочёл серию докладов в Обществе Любителей Мироведения. На основании этих докладов он издал на пожертвования свою знаменитую книгу "Отражательные телескопы", в которой в подробнейшей форме, как истинный энтузиаст, делился с любителями своими знаниями и тонкостями технологии изготовления зеркал и постройки телескопов.
Он первый показал, что при достаточном усердии телескоп может построить каждый. Издание его книги оказало влияние и на молодого Максутова, который с юношеской лёгкостью подумывал организовать серийное производство параболических зеркал для любительских телескопов. Однако, реально начать это производство не удалось никому. Не было ни опыта, ни знаний, ни оборудования, чтобы сделать процесс действительно массовым, а продукцию конкурентноспособной с продукцией западных фирм (как писал сам Максутов, в основном французких). Да и вообще, оптико-механическое производство было тогда в зачаточном состоянии. Но то, что Максутов вынашивал идею такого производства, это, несомненно. Всё это найдёт впоследствии отражение в его будущих работах. Неурядицы начала прошлого века и вовсе поставили крест на всех этих замыслах... В 1920 г. после неудачной попытки покинуть революционную Россию, мы встречаем Д.Д. Максутова в Томском университете, где он организовал небольшую оптическую лабораторию и построил первый образец "школьного" телескопа. Вот что он пишет в скупых строчках своей автобиографии: "К изготовлению телескопов я вернулся только в 1920 году в Томске, где я организовал небольшую производственную ячейку при мастерских наглядных пособий Томского университета (были и такие - Т.Э.), построил примитивное оборудование и изготовил два опытных образца: школьного микроскопа и школьного телескопа (6 дюймовый рефлектор Ньютона - Т.Э.); особенно удачным вышел школьный телескоп (по качеству своей оптики, но не механики), хотя и школьный микроскоп (не ахроматический) позволял производить многие интересные для школьника наблюдения. Отсутствие стекла, абразивов и оборудования не позволило развернуть в Томске это предприятие". Что интересно, из-за отсутствия преподавателей он, будучи слушателем университета, сам читал лекции. В это время Максутовым был прочитан курс по теории микроскопа, что лишний раз подтверждает широту его интересов в оптике и говорит о том, что он не был лишь "специалистом по обработке и методам контроля астрономических зеркал". Курс этот не был издан, хотя представляет собой неординарную и достаточно объемную, написанную живым языком лекцию по теории микроскопа. Она и сейчас читается интереснее многих современных курсов в оптических ВУЗах (чего сейчас, по моему мнению, не хватает многим курсам). Тем не менее, именно эти работы оказались замеченными и стали его путёвкой в профессиональную оптику. По рекомендации одного из профессоров Томского университета, Дмитрий Максутов едет в Ленинград, в совсем недавно организованный Д.С. Рождественским Оптический институт (ГОИ). Вот что пишет Рождественский, приглашая Максутова на работу в ГОИ: "Если Вас не пугает перспектива работать в качестве мастера по 8 часов в сутки наравне с А.А. Чикиным и другими, то прошу Вас дать мне знать и я востребую Вас из того учреждения которое Вы мне укажете. С совершенным почтением, Директор ГОИ Д.С. Рождественский". По приезду в Петроград, Максутова зачисляют на должность мастера оптической мастерской. Полгода работы в ГОИ с такими мастерами-оптиками как А.А. Чикин, И.Е. Александров и И.Е. Скитинский, были определяющими в дальнейшей судьбе выдающегося оптика. Если в Томске он еще наверняка не знал что делать дальше и параллельно с оптикой штудировал электротехнику, то эти полгода работы в оптическом институте окончательно решили его судьбу. В это время А.А. Чикин отрабатывал технологию изготовления и количественного контроля параболических зеркал. К этой работе совместно с М.Ф. Романовой и подключился Максутов. Для любителей телескопостроения будет небезынтересен тот факт, что для "параболизации" зеркал кроме "классического" метода "длинного штриха", использовавшегося при изготовлении малосветосильных параболических зеркал, отрабатывался и метод параболизации полировальником "звездочка", который и сейчас широко используется при проведении процесса параболизации. Одним из вопросов, который был связан с отработкой технологии, был вопрос количественной оценки формы зеркала, а также выработки критерия для точности зеркал.
В то время в ГОИ не был принят критерий Релея; все понимали, что для прецизионных приборов и астрономических зеркал четверть длины волны по волновому фронту - это мягкий критерий. И ГОИ в этих работах пытался подвести обоснованную базу со строго количественными оценками. В этом нет ничего удивительного; в то время и в Европе активно обсуждались критерии точности и методы контроля оптики. И их было предложено несколько десятков. Вспомнить хотя бы книгу Густава Ивона "Методы контроля оптических систем". Одно время, учась в институте и познакомившись с этой книгой, мы, студенты, шутя, её называли не методами контроля, а "двадцатью способами экзекуции". Сотрудники ГОИ в то время занимались весьма актуальными, а главное очень практическими вещами и Д.Д. Максутов был в первых рядах. Для количественной оценки решено было использовать метод Гартмана, но при контроле не в параллельном пучке, а с двух конечных расстояний (как при контроле эллипсоида) с дальнейшим пересчётом формы зеркала. Кстати, эта методика использовалась как основная при контроле первого зеркала для БТА, только не из двух сопряженных фокусов, а из центра кривизны параболического зеркала. Процесс этот был трудоемким, так как требовал тщательного измерения пятен на фотопластинке с очень высокой точностью и подходил только как аттестационный. Максутов уже тогда понял всю непродуктивность процесса и задумался над поиском других методов контроля, что привело, в конечном счете, к использованию ним исключительно метода Фуко и изобретению компенсационных методов контроля. Это интересная тема и ей не мешало бы посвятить отдельную статью. Эти методы контроля вплотную связаны с его работой по изготовлению любительских телескопов. Его работа в ГОИ была недолгой. После революции он разыскивал своих родных, думал, что они эмигрировали, и потерял с ними всякую связь. Но неожиданно он получил из Одессы ответ от матери. Как бы ему не хотелось, но он оставляет ГОИ и весной 1921 года уезжает в Одессу. Ему повезло, по приезду он устроился оптиком на астрономическую обсерваторию, и это позволило ему продолжить заниматься любимым делом.
Этот "одесский" период очень важен в работе Максутова, он совершенствуется в практической оптике и пишет свои первые теоретические работы. Вот что он пишет: "Одесский период (1921-1930гг) сильно продвинул меня по моей специальности: во-первых, в это время было положено начало моим основным теоретическим работам, вылившимся в дальнейшем в труды по анаберрационным системам, методам их исследования и теневым методам; во-вторых, мною собственноручно было изготовлено более сотни высококачественных параболических зеркал (какой колоссальный опыт ручной полировки зеркал! - Т.Э.) и проверены технологический процесс изготовления и методики исследования формы поверхностей; в-третьих, произведено огромное количество оптических работ по ремонту биноклей, стереотруб, орудийных панорам, геодезических инструментов, иммерсионных и сухих микрообъективов, а также, делительных работ по стеклу..."Этого длинного списка вполне достаточно, чтобы оценить уровень квалификации Максутова как оптика-практика, ведь в средине 20-х ему исполнилось всего 30... Но в действительности не все проходило гладко. Через год после приезда обсерваторию закрыли. Чтобы прокормить семью, Максутов вынужден был пойти преподавателем на артиллерийские курсы РККА. Времени для занятий любимым делом почти не оставалось, но ему всё-таки удалось к августу 1924 года закончить свою первую работу по компенсационному методу контроля параболических зеркал. Доклад о своём новом методе он прочитал в Одесском кружке Мироведения (август 1924г.). Он хотел отправить её на публикацию в ГОИ и ознакомить А.А Чикина, которого считал своим учителем в полировке зеркал, со своим новым методом, но опоздал. Летом 1924 г. А.А. Чикин простудился и умер от воспаления лёгких. Эту свою работу Максутов посвятил своему учителю. Положение в стране понемногу улучшалось, и Максутов получил предложение от Одесского Физического института поступить на должность оптика-механика. Дмитрий ни секунды не колебался, работы руками он никогда не боялся, а желание вернутся к занятию любимым делом, пересилило житейские проблемы. В конце 1926 года он переходит на работу в Физический институт. Давняя юношеская мечта не дает ему покоя, и он выступает с предложением на базе института организовать оптико-механическую мастерскую по изготовлению телескопов. Руководство пошло ему навстречу и выделило небольшое помещение. После "запуска", на который ушло около года (почти весь 1928), работа закипела. В его "команде" вместе с ним насчитывалось всего пять человек (плюс бухгалтер), но всю оптическую работу (за исключением может быть, только "обдирки" зеркал) ему приходилось выполнять самому. Как он сам вспоминает в своей книге "Теневые методы": "Я был настолько опытен, что без посторонней помощи заканчивал зеркало за два дня". Кто полировал зеркала вручную (да ещё и на крокусе), тот по достоинству может оценить такой высокий темп работы. Удивительно, но этот маленький коллектив, "вооружённый" разнообразным слесарным инструментом, сверлильным и двумя настольными токарными станочками, изготавливал десять 140мм телескопов системы Ньютона в месяц!
Причём уровень отделки и общей проработки конструкции, выполненной Максутовым, был высок. Телескоп имел железную, свёрнутую из листа, пропаянную по шву трубу, заканчивающуюся с двух торцов бронзовыми фланцами; к нижнему крепилась точёная бронзовая оправа со всеми юстировочными винтами, что позволяло осуществлять надёжную юстировку главного зеркала. Труба имела бронзовый "средник" с полуосями для быстрой установки трубы на "вилке". "Вилка" была с укороченными консолями и поэтому полярная область в ней была недоступна, что для учебных наблюдений не было большим недостатком. Вилка с полярной осью крепилась на массивном чугунном штативе. Полярная ось снизу опиралась на конический бронзовый подшипник скольжения, а в верхней части на цилиндрический. Это простое решение обеспечивало достаточную плавность хода при наведении на объект и позволяло использовать увеличения до 250 раз. Окулярный узел также был усилен бронзовым кольцом, на котором крепилась стойка диагонального зеркала. Окуляр, фокусом 11мм (по всей видимости, Гюйгенса) имел резьбовой фокусировочный узел, а оправа диагонального зеркала имела юстировочные винты. На этом же кольце была установлена рукоятка для удобства наведения телескопа на объект и проворачивания вокруг полярной оси. Телескоп имел серебрённые, покрытые защитным лаком зеркала. Часть телескопов была снабжена 90 градусными призмами и рычажными механизмами тонких движений. Кроме этого Максутов планировал изготовление целого набора окуляров (май 1930). Приёмка изделия осуществлялась "маститой" комиссией, в которую входили директор Физического института профессор Е.А. Кирилов, профессора Д.Д. Хмыров и В.Б. Бачин, а так же другие сотрудники Физического института. Первым делом посмотрели на Сатурн и, хотя он находился низко над горизонтом, а сами наблюдения проводились в городе, все были поражены качеством изображения, которое давал телескоп. При увеличении 100 раз была отчетливо видна щель Кассини и тень кольца на диске.Было просмотрено несколько двойных и кратных звёзд (Эпсилон Лиры, Гамма Андромеды) и несколько скоплений. Телескоп получил высокую оценку. Многие из присутствующих не верили, что вся оптика выполнена вручную в подвалах института. После приемки телескопа решено было организовать сбор заказов.
Эксклюзивное право на продажу телескопа получило Государственное издательство Украины в Одессе; оно имело весьма разветвлённую сеть магазинов, через которые и предполагалось реализовывать телескопы. Телескоп стоил 165 карбованцев. Позже цену повысили до 195 карбованцев. В "сервисное" обслуживание входило повторное серебрение зеркал (9 карбованцев). Как оценить дорогой был телескоп или нет? Если сравнивать его с зарубежными фирмами, то цена была небольшой. Например, только зеркало такого размера от немецкой фирмы Штейнхеля стоило 200 рублей (в довоенных ценах). С другой стороны, спрос на прибор был весьма высок и он быстро разошёлся. Около 50 заказов было получено в первые три месяца, а вся партия распродалась к концу 1930г. Производство при этом с лихвой окупалось.
К сожалению, до наших дней не сохранилось ни одного экземпляра этого телескопа. Последний личный экземпляр Максутова где-то затерялся в 60-х при переезде на новую квартиру. Говорят, в Одессе у Н.Н.Фащевского сохранилось одно из зеркал, изготовленных в те времена (оно такого же размера), которое показывает нерегулярный астигматизм, но вероятно это были "муки творчества" последователей Максутова, так и не приведшие к какому-нибудь приемлемому результату. После ареста Д.Д Максутова (февраль 1930), его группа продолжала собирать телескопы используя небольшой запас зеркал изготовленных Дмитрием Дмитриевичем; после того как они были исчерпаны, работа остановилась. Попытки возобновить изготовление оптики ни к чему не привели и мастерскую вскоре закрыли. К счастью, сохранились результаты аттестации одного из зеркал этих телескопов, сделанных в этот период. Это исследование проводила в январе 1931г. старейший сотрудник ГОИ Мария Федоровна Романова (работавшая еще с А.А Чикиным). Её измерения показывают (она использовала количественный метод Гартмана), что уклонения поверхности зеркала от ближайшего параболоида не превышают 0.025 лямбда, что было в два раза лучше зеркала 1-го класса (по классификации ГОИ допустимое уклонение формы не более 0.05 лямбда или 1/10 лямбда для волнового фронта). В это же время М.Ф. Романовой тестировалось и более крупное зеркало, изготовленное Максутовым в Одессе. Это зеркало было диаметром 250мм с относительным фокусом 6.7 (зеркало №1), отклонения которого также не превышают допуск первого класса. Остаётся загадкой, каким образом Максутов контролировал зеркала своих телескопов. В небольшом рекламном листке, отпечатанном Физическим институтом, который рассылался потенциальным покупателям, пишется: "Испытание параболических зеркал производится по новым способам, разработанным оптиком Института, имеющим 20 летний стаж в данной области". Маловероятно, что он использовал свой компенсационный метод со сферическим зеркалом в качестве компенсатора. Он наверняка упомянул бы этот момент в своих монографиях, посвященных теневым методам, но упоминания об использовании этого способа нигде нет. Как ни странно, но этот простой в реализации метод контроля параболических зеркал только однажды был использован для контроля 2.6 m главного зеркала ЗТШ, а среди любителей его освоили только Л.Л. Сикорук и С.В. Каминский.
Использование автоколлимационного способа (с плоским зеркалом, метод Ричи) тоже маловероятно. Так как изготовление "плоскости" с высокой точностью и её контроль едва ли были возможны в тех кустарных условиях (хотя о методе Ричи и Коммона Максутов знал). К тому же, потери в этой схеме весьма значительны (см. Максутов "Изготовление и исследование астрономической оптики"). Метод измерения продольных аберраций для зеркала F\D~8, хоть и обеспечивает высокую точность контроля, но не был быстрым; с ним уж точно не вложиться в такой ускоренный темп работы. Здесь был необходим быстрый и наглядный метод контроля, не дающий полировальнику "остыть". Возможно, Максутов использовал "метод коллиматора", то есть использовал хорошо изготовленную (по продольным аберрациям) и посеребрённую параболу в качестве коллиматора. Недостатком этого способа является длина контрольного стенда и предварительная, требующая времени, юстировка схемы. Для мастерской, где в одном углу киянкой сворачивают стальной лист, а в другом контролируют зеркало, этот способ тоже малоприемлем... В своей работе 1924 года посвящённой компенсационному методу, в первой части он описывает метод "сетки" для контроля параболического зеркала. Всем известно, что при введении ножа в схеме контроля зеркала из центра кривизны, мы наблюдаем искривление тени от него, если зеркало не сферическое и нож располагается не в самом фокусе. Максутов решил, если тень от прямолинейной кромки изгибается, то при строго параболическом зеркале можно рассчитать кромку такой формы, но обратного знака, что тень будет выглядеть прямолинейной и её "прямоту" легко можно оценить "на глаз". Он идёт дальше и заменяет криволинейную кромку, на линию, а точнее на квадрат, где каждая из сторон изогнута и представляет "параболическую дугу". Такая форма "сетки" позволяет заметить и астигматизм зеркала.
"Сетку" или "маску" такой формы легко изготовить, начертив в увеличенном масштабе чертёж, а затем переснять с уменьшением на фотопластинку. Вот что пишет сам автор: "Этот способ, несмотря на отличные результаты, полученные с его помощью, не может быть назван идеальным решением задачи". Этот способ полностью совпадает с методом Ронки-Мобсби (Sky & Telescope v. 48, №5, 1974), но предложен Максутовым на 50 лет раньше. Может быть именно этот "экспресс-метод" и использовал Дмитрий Дмитриевич при контроле своих зеркал. Одно непонятно, почему в своей последующей работе "Анаберрационные оптические системы и методы их контроля" (1932г.), он ничего не упоминает об этом методе контроля. Хотя, в общем, эта более поздняя работа очень отличается от работы 1924 года посвященной исключительно компенсационному методу контроля параболических зеркал. По всей видимости, к этому времени он ознакомился с методом Ронки, но не придавал ему особого значения, отдавая теневому методу предпочтение, как более точному. После освобождения (март 1930), Максутов вернулся в Физический институт. Ему удаётся закончить и опубликовать небольшую теоретическую работу: "Окуляр свободный от разницы хроматического увеличения", где он выводит условие ахроматизации линзы полностью совпадающее с условием ахроматизации мениска, которое он "переоткроет" в 1941г. Этот вариант является просто одним из решений... После заключения он чувствовал себя крайне неуверенно и подавлено. В конце лета он съездил в Ленинград, и был радушно встречен Д.С. Рождественским, который и предложил ему вернутся в ГОИ в лабораторию прецизионных приборов, возглавляемую в то время Линником В.П. Он возвращается в Одессу, собирает весь свой "скарб", включая часовой токарный станочек и свой 140мм телескоп, и в конце осени 1930г. приезжает в Ленинград.
В это же время один из "одесских" телескопов "засветился" в Москве и по всей видимости получил хорошие отзывы, так как Максутов получил приглашение от одной из мастерских при Моспотребкооперации наладить производство телескопов в Москве. Очевидно, Максутов договорился с Д.С. Рождественским раньше и от этого предложения отказался, несмотря на то, что было предложено высокое по сравнению с Одессой жалование. На первом этапе работы в ГОИ Дмитрию Дмитриевичу недоставало времени продолжить работу по школьным телескопам. Пришлось включиться в текущие работы оптотехнического отдела, а немного позднее он приступил к созданию знаменитой Лаборатории астрономической оптики (Лаборатория №19), ставшей на многие годы одним из основных центров астрономического приборостроения в СССР. Организация лаборатории и её оборудование, а так же текущие работы, например, отбор стекла и изготовление большого 820мм объектива для Пулковской обсерватории - вот что стало его работой на ближайшие годы. К тематике школьных телескопов Максутов возвращается лишь в 1937г., когда составляет первую докладную записку по астроприборостроению. Однако реально работы не сдвинулись с места в связи с арестом Дмитрия Дмитриевича (уже третьим). Здесь произошла неприятная ситуация с Н.Г. Пономарёвым, который тут же поспешил занять место Максутова в лаборатории. Максутов очень болезненно воспринял этот поступок и попросту считал это банальным предательством. Их отношения так и остались натянутыми. И впоследствии, к лаборатории при Астрономическом институте, которую возглавлял Н.Г. Пономарёв, Д.Д. Максутов относился как к "конкурирующей фирме". В дальнейшем, начавшаяся война по- своему разрешила эту проблему...
В декабре 1938г. с Максутова сняли все обвинения и освободили. Все работы возобновились в 1939г. в связи с подготовкой Академией Наук, ГОИ и ГОМЗ’ом нового пятилетнего плана по астроприборостроению. После консультаций с астрономами Пулковской, Московской обсерваторий (ГАИШ) и другими обсерваториями, а также руководством ГОМЗа, Максутов составляет свой план. Это весьма уникальный документ. Если бы война не помешала воплотить всё задуманное, то СССР в последующие пять лет стал бы на одно из первых мест в мире по оснащению своих обсерваторий, университетов и учебных заведений. Все эти задумки удалось частично воплотить лишь к середине 50-х. В план входила постройка специального "астроцеха" ориентированного на постройку специализированных, крупногабаритных приборов. В ближайшей перспективе (10 летней) рассчитывали закончить постройку 3 метрового рефлектора. В планы на ближайшую пятилетку входили: постройка двух 1-метровых астрофизических рефлекторов с полным комплектом дополнительного оборудования (башней и куполом), 1,5-метровый рефлектор "устанавливаемый в месте с наилучшими условиями" (говоря современным языком, в месте с наилучшим астроклиматом), большой горизонтальный солнечный телескоп (его успели установить в Пулково в 1940г), три горизонтальных солнечных телескопа среднего размера (один из них был установлен после войны на обсерватории Киевского университета), два двойных 40 сантиметровых широкоугольных астрографа и десять(!) 20 сантиметровых для университетских обсерваторий (для "скай патрола"), две 1-метровые камеры Шмидта(!), пассажные инструменты нового типа, 3-4 рефрактора-апохромата диаметром 250-300мм, обычные рефракторы 200мм - 10 штук, а также спектрографы (10), монтировки для инструментов среднего размера (10). В этот план были включены и малые телескопы для школ, планетариев и любителей астрономии.
Предполагалось выпустить 10 тысяч (!) 100мм рефлекторов Ньютона разработки ГОИ (Максутов), 500 шт. школьных рефракторов разработки ГОМЗа (Пономарёв), по 1000 штук труб для розничной продажи диаметром 70 и 100 мм, 1000 штук 100 мм школьных рефракторов на штативе, рефрактор для высшей школы диаметром 140 мм на монтировке с часовым приводом - 100 штук, рефлектор 200 мм для планетариев и мироведческих кружков - 100 штук, астрокамеры диаметром 70мм (1:5) -100, астрокамеры диаметром 140мм (1:7) - 50, а также сотни и тысячи (!) единиц вспомогательного оборудования: объективные призмы, зенитные призмы, солнечные окуляры, окулярные микрометры, наборы фильтров и окуляров и револьверные головки к ним, визуальные спектроскопы, фотокасеты, солнечные экраны и огромный список отдельных оптических компонентов... Во время обсуждения этого плана завязалась дискуссия между зав. Астрофизического сектора Пулковской обсерватории В.А. Кратом и Д.Д. Максутовым. В.А. Крат настаивал на том, что в первую очередь необходимо обеспечить астрономов новыми приборами, а уж затем приступать к изготовлению оборудования для школ и институтов и различного "ширпотреба". Максутов считал это неправильным и объяснял, что производство уникальных приборов и массовой продукции ни как не взаимосвязаны и будут выполняться на различных заводах, а посему откладывать производство школьных телескопов и принадлежностей к ним, не рационально и необоснованно. Удивительно, но в основном программа была одобрена и готовилась смета на этот план для передачи в Совнарком. На создание только одного "астроцеха" по предварительным подсчётам было необходимо вложить около 80 миллионов рублей и задействовать не менее 250 человек. Как первый и наиболее реальный план было решено организовывать "астроцех" при ГОМЗе, так как на этом заводе имелись кадры и опыт по изготовлению астрономических приборов. Максутов, в первую очередь на основе своего одесского опыта, принялся внедрять телескоп Ньютона. По сути, конструктивно это была уменьшенная до 100мм копия одесского 140мм рефлектора с двумя существенными изменениями: во-первых, для массового производства форма главного зеркала была заменена на сферическую (как в последствии сделал в своих "Алькорах" и "Мицарах" Л.Л.Сикорук), что облегчало его массовое изготовление; во-вторых, зеркала не серебрились, а алюминировались, что делало их более долговечными и устойчивыми к окислению. Алюминирование зеркал было освоено в ГОИ под руководством О.В. Бердюгиной еще в 1935 году и практически вытеснило химическое серебрение зеркал. Что интересно, эта технология была внедрена лишь на несколько лет позже, чем в США и Германии и на год позже, чем в Японии. В конце лета 1939 г. не видя энтузиазма директора одного ленинградского завода ВООМПа (Всесоюзное Объединение Оптико-Механической Промышленности), на котором первоначально предполагалось наладить выпуск рефлектора, Максутов выдвигает предложение создать отдельный цех при одном из заводов НКП (Народный Комиссариат Просвещения). Чтобы не загружать и не мешать основному производству, он берётся помочь подготовить персонал и наладить производство на новом участке; идею поддерживает Сергей Иванович Вавилов. В небольшой ученической тетрадке (она сохранилась) Дмитрий Дмитриевич набрасывает план по созданию такого цеха, в нём нет никакой "воды" - всё очень точно и конкретно описывалось: какое оборудование и приборы необходимы для такого производства. В середине августа 1939 г. Максутов едет в Москву на встречу с руководством завода № 6 "Главучтехпрома" (г. Сергиев Посад), которое заинтересовалось созданием участка по серийному производству школьного телескопа. Было принято решение выделить помещение и изготавливать необходимое для производства оборудование и приборы. Выпуск пробной партии планировали на начало 1941г...
Война перечеркнула все планы - промышленность ускоренными темпами перестраивалась на выпуск военной продукции. ГОИ спешно грузился в эшелон и эвакуировался глубоко в тыл. В это время и были изобретены менисковые системы. В своей книге "Астрономическая оптика", ОГИЗ, 1946г., Дмитрий Дмитриевич так вспоминает историю этого изобретения: "Менисковые системы изобретены мной в первых числах августа 1941г., во время эвакуации из Ленинграда и где-то, на пути между Муромом и Арзамасом.Я позволю себе описать цепь умозаключений, которые привели меня к этому изобретению, после чего станет понятным их принцип и смысл.Оставляя Ленинград и, вместе с тем, подготавливавшееся массовое производство школьных телескопов, над реализацией которого я с сомнительным успехом прохлопотал половину своей жизни, я задумался над печальной судьбой моего детища, а затем и над конструкцией того школьного телескопа, который если бы не война, должен был выпускаться тысячами штук в год на одном из подмосковных заводов. На долю занятого человека редко выпадает возможность две недели ничего не делать и фантазировать на интересующие его темы... Всё ли хорошо в разработанной конструкции школьного рефлектора? - Нет, не всё хорошо, так как в нём зеркала, хотя бы и алюминированные, будут быстро выходить из строя; в результате нарекания со стороны школ (зеркальная оптика это основная проблема, из-за которой заводы не хотели браться за такую конструкцию телескопа - Т.Э), посылка на повторное алюминирование потускневших и испортившихся зеркал; престиж школьного телескопа может пострадать. Как же улучшить конструкцию? Единственный, казалось, выход - это осложнить конструкцию, расположив в передней части защитное окно, обращающее телескоп в герметичную конструкцию, не боящуюся запыления, запотевания и механических повреждений зеркал. Введение плоскопараллельного окна из оптического стекла значительно удорожит инструмент, но что делать, если только в этом случае школьный телескоп завоюет себе заслуживаемое им полезное широкое распространение. Герметичная труба приятна ещё и в том отношении, что в ней устраняются конвекционные потоки воздуха, а воздействие резких перемен на зеркальные поверхности заметно ослабленным. По-видимому, с введением защитного окна в телескопе улучшится качество изображений: при данных атмосферных условиях в телескопе с закрытой трубой следует ожидать более спокойных изображений... Но мысль идёт дальше и находит ещё одно преимущество телескопа с защитным окном: к окну можно привязать диагональное зеркало, засверлив, например в окне отверстие, пропустив через него хвост оправы диагонального зеркала, а затем приболтив этот узел к защитному окну. Возможна и другая конструкция: диагональное зеркальце выполняется в виде стеклянного косоусеченного цилиндра с нашлифованным пояском для разгрузки напряжений, а затем наклеивается на защитное окно. В обоих случаях мы освобождаемся от стойки или растяжек, вызывающих появление дифракционных хвостов у изображений звёзд, и, кроме того, конструкция оказывается менее подверженной разъюстировкам. Но мысль идёт ещё дальше... Нельзя ли таким же путём осуществить системы Грегори и Кассегрена, приклеив или приболтив вторичные зеркала к защитному окну? Оказывается, что можно. Но, может быть, для этого случая можно выполнить защитное окно не в виде плоскопараллельного диска, а в виде мениска приблизительно постоянной толщины и с соответственно выбранной кривизной внутренней поверхности так, чтобы, заалюминировав её центральную часть, можно было осуществить вторичное зеркало на самой поверхности такого менискообразного защитного окна? Такая конструкция очень выгодна, так как у вторичного зеркала нет ни оправы, ни даже отдельной оптической детали; экранирование оказывается минимальным из возможных, а для разъюстировки вторичного зеркала практически нет почти никаких оснований. Такая конструкция очень хороша, но не внесет ли мениск вредных аберраций? По-видимому, внесет, но какие - это следует выяснить. Что всегда можно подобрать такие кривизны для мениска, при которых он будет в высокой степени ахроматичным, - это было ясно при первом же рассмотрении вопроса (понятно, что "аналогичным" плоскопараллельной пластинке является концентрический мениск, толщина которого вдоль радиуса остается постоянной - Т.Э.) Оставался нерешённым вопрос о сферической аберрации. Короткое рассуждение показало, что такие мениски могут вносить значительную сферическую аберрацию как положительную, так и отрицательную, оставаясь при этом ещё достаточно ахроматичными. И тут я чуть-чуть не упустил важного открытия, рассуждая, что в таком случае можно рассчитать мениск, не вносящий аберрации, то есть безаберрационный мениск. На этих мыслях я задержался, пока не додумался, что значительно выгоднее выбрать такой мениск, который вводит в систему положительную аберрацию, способную скомпенсировать отрицательную аберрацию сферического зеркала или системы сферических зеркал. В этот момент и были изобретены менисковые системы." Лучше автора тяжело рассказать историю изобретения, но хочется подчеркнуть, что изобретение менисковых систем обязано именно разработке "школьного", любительского телескопа. Исследование аберрационных свойств менисковых систем, особенно это касается систем типа Грегори и Кассегрена, показывает, что наилучшая коррекция (в системах со сферическими поверхностями, имеющими технологические преимущества) достигается в системах малого и среднего размера, т.е. в ситемах "любительского" класса. Но как показал сам Дмитрий Дмитриевич "ретушированные" (т.е. имеющие небольшие отступления от "базовой" сферической поверхности) системы могут иметь практически неограниченный диаметр, ограниченный не остаточными аберрациями, а технологическими возможностями получения больших оптически однородных блоков стекла. Интересно, что изобретение могло произойти гораздо раньше (в1930г.), если бы он исследовал второе решение для случая толстой линзы сплошного окуляра, решение даёт как раз "ахроматический" мениск. Но Максутов всегда был в первую очередь практиком, и к своему открытию подошёл чисто эмпирическим путём, решая насущную практическую задачу. Всю теоретическую проработку он провёл уже после этого. Начав "сквозные" тригонометрические расчёты, он очень быстро "нащупал" "ахроматический" мениск имеющий несколько ценных свойств. Те, кто ставят под сомнение первенство Максутова в изобретении менисковых систем, отдавая его Д.Габору или А. Бауэрсу, должны помнить, что эти авторы предложили зеркальную систему с отрицательной менисковой линзой (с небольшим, но неисправленным хроматизмом) в качестве компенсатора, а "ахроматический" мениск, использующийся сейчас повсеместно, был "открыт" Максутовым. Максутов и патент подавал именно на принцип компенсации с помощью "ахроматического мениска" не имея в виду какой-либо конкретной оптической схемы зеркальной части. К тому же, по понятным причинам, он не был знаком с их патентами и самостоятельно пришёл к своему изобретению.
По воспоминаниям, рассказанным мне одним из очевидцев тех дней, Максутов запомнился ему, как "высоченный дядька одетый в тёмное драповое пальто, сидевший на чемодане и всё время что-то записывающий и рисующий в своём блокноте..." Это было в первые дни по прибытию сотрудников ГОИ в Йошкар-Олу, когда сотрудников ещё не расквартировали на новом месте. Но Максутова не интересовали ужасные бытовые проблемы, он был увлечён работой... Всего за месяц, Дмитрием Дмитриевичем была проделана огромная работа по исследованию свойств менисков близких к "ахроматическому" и продуманы различные схемы зеркальных телескопов с менисковым компенсатором. 3 октября он закончил тригонометрический расчёт оптики 100 мм "менискового Грегори" и вместе с эскизами трубы отдал их в мастерские, которые только-только установили оборудование и приступили к работе. 26 октября телескоп был закончен и испытан в присутствии большого числа сотрудников ГОИ. Телескоп так же сравнивали со 100 мм полуапохроматом с асферической поверхностью, изготовленным в мастерских ГОИ ещё до войны и использовавшийся в качестве коллиматора в одной из лабораторий. В этом сравнении всё тоже говорило в пользу менискового телескопа, начиная от габаритов и заканчивая коррекцией хроматизма, который в менисковой системе так и не удалось обнаружить. Этот первый менисковый телескоп уцелел и сейчас находится в экспозиции музея Пулковской обсерватории.
По этому же расчёту (опубликованному в трудах ГОИ), спустя более полвека, Сергеем Каминским в Киеве было изготовлено несколько копий этого легендарного инструмента. Мне довелось посмотреть в один "ретушированный" образец на Луну, изображения действительно были первоклассными без каких-либо следов хроматизма. С.И. Вавилов настаивал на том, чтобы Максутов детально проработал весь материал, касающийся менисковых систем, и как можно быстрее готовил полноценную публикацию. Эту работу он в основном закончил уже к апрелю 1942 года (всего за 8 месяцев!). Она в сокращенном виде была опубликована в "Журнале технической физики"(т.13, вып.3, 1943 г), а также более полно в Трудах ГОИ в 1944 г. (Т.16 вып. 124). Кстати, в этой первой публикации (ЖТФ т.13) он даёт рекомендации любителям по постройке менисковых телескопов, но, увы, ими мало кто из любителей воспользовался. В результате проведённых расчётов, Максутов понял какие новые возможности открывает его система в астрономии. Окрылённый полученными результатами, он пишет Фесенкову В.Г. (экс-директору ГАИШа), с которым познакомился ещё в 1936г., работая в комиссии по подготовке к солнечному затмению: "Достаточно сказать, оптика (крайне простая и легкая в изготовлении) имеет вторичный спектр приблизительно в 500 раз меньше, чем у обычных объективов; трубы столь же герметичны, что и трубы рефракторов, оптика не боится запыления и запотевания; аберрации этих систем таковы, что можно говорить об астрографах с относительным отверстием до 1:1 при диаметре порядка 1 метра и достаточным полем... " (это заявление носит несколько рекламный характер, в действительности предельное относительное отверстие для указанного диаметра составляет ~ 1/2.4 и менее - Т.Э.) и далее: "Хотя у нас и достаточно высоко оценили, эти работы, по настоящему её оценку сможете в будущем сделать только вы - астрономы, и я не сомневаюсь, что в скором времени (по окончании войны) мы сможем построить быстро и дёшево такой инструмент, который никому ещё и не снился т.к. вся идея зародилась и разрабатывалась здесь в Йошкар-Оле... Я чувствую, что удалось раскрыть новую страницу в истории астрономических инструментов". Совещание, созванное Астрономическим советом Академии Наук СССР в октябре 1943 г. признало изобретение Д.Д. Максутова выдающимся и сочло необходимым быстрейшее внедрение менисковых систем в астрономическую практику. К сожалению, в это время конфликт Д.Д. Максутова с Д.П. Чехматаевым (в то время директор ГОИ) по многим причинам, из-за "астрономической" тематики его работ, зашел в тупик ( Максутов совмещал работу в ГОИ и Академии). И Дмитрий Дмитриевич решает уйти из ГОИ. В ноябре 1943г. он уезжает в Москву и при Астросовете организовывает Лабораторию астрономического приборостроения. В 1944 г. она была преобразована в самостоятельное учреждение. Максутов через Иоффе А.Ф. пытается заполучить из ГОИ несколько оптиков, а также станки и материалы для вновь созданной лаборатории. ГОИ ответило отказом, объяснив это большой загруженностью оптического цеха, выполняющего военные заказы. Ещё в феврале 1943 Максутов возвращается к тематике школьного телескопа. Старый проект 100 мм Ньютона "похоронен" и он поглощен расчётами "школьных" менисковых телескопов. Максутов останавливается на схеме "менисковый кассегрен" как наиболее компактной. Изначально рассчитывалось два варианта телескопа диаметром 100 мм F\D=8.2 и 70 мм F\D=8.6. Впоследствии, фокусное расстояние для 100 мм модели было увеличено до 1000 мм, для 70мм до 780 мм. Расчёты, занявшие 23 листа, включали в себя не только тригонометрический расчёт систем, но и расчёт допусков на изготовление, расчёт специальных компенсирующих окуляров, а также оценку качества изображения! В наше время, когда расчёты оптических систем производятся исключительно на компьютерах с помощью мощных пакетов прикладных программ, даже трудно представить какой объем вычислительных работ был проделан Дмитрием Дмитриевичем в то далёкое военное время. Расчёт для 70 мм модели ставшей прототипом ТМШ (УШТ) был закончен 20 апреля 1943 г. - этот день можно считать "днём рождения" легендарного инструмента.
С переходом в Академию, всего лишь за 1944 год Максутовым было проведено исследование менисковых телеобъективных систем с исправленной комой и кривизной поля (система - прообраз будущих объективов МТО-500 и МТО-1000), закончен проект ТМШ, а так же расчёт оптики менисковой камеры диаметром 500мм F/2.4 (в последствии она была изготовлена в мастерских ГОИ и установлена в Алма-Атинской обсерватории) и 500мм "кассегрена" F/7. Проведённый ранее расчёт допусков для 100мм "менискового кассегрена", показал, что изготовление системы не возможно в условиях кустарного производства и требует квалифицированных оптиков умеющих работать "под пробное стекло" по ужесточенным допускам. Другие параметры так же представляли проблемы для массового производства, например толщина мениска должна быть выдержана с точностью не хуже 0.08мм, а радиусы кривизны с точностью около 0.02%. Одним из самых неприятных для массового производства моментов является то, что мениск из-за большой кривизны своих поверхностей, не позволяет обрабатывать детали "блоком" (т.е. в многоместном приспособлении, где детали закрепляются по несколько штук (минимум 3) с помощью наклеечной смолы и обрабатываются вместе); а также то, что кривизны близки по величине и не дают возможности центрировать линзу привычным для других типов линз способом. Эта "децентровка" менисковой линзы устраняется подшлифовкой "клина" c одной стороны и постоянным контролем в специальном приспособлении (клиномер Максутова). Все эти операции выполняются на стадии заготовки и выполняются вручную, что не является плюсом для массового производства. Максутов понял, что размещение заказа придётся "пробивать" на одном из оборонных заводов... 25 августа 1944г. через НКП РСФСР он добивается разрешения на изготовление партии менисковых телескопов (постановление № 360 от 25.08.1944г.). Был сформирован заказ на изготовление 5000 шт. модели "А" (D 100мм) и 10 000 шт. модели "Б" (D 70мм). НКВ ответил, что заказ может быть выполнен не ранее 1946 г.
Осенью 1944 года произошло ещё одно примечательное событие. Отдыхая в санатории Академии наук "Узкое" в Подмосковье, Д.Д. Максутов знакомится с Михаилом Сергеевичем Навашиным. Завязавшаяся между ними дружба продлится долгие годы. Навашин был, пожалуй, самым близким для Максутова другом. Они были во многом похожи и имели сходные судьбы... Оба страстно любили астрономию и оптику, со страстью шлифовали зеркала, интересовались историей астрономических инструментов, любили шутить и со всей принципиальностью отстаивали свои научные убеждения, не раболепствовали перед начальством, за что оба были незаслуженно гонимы. Дмитрий Дмитриевич, конечно же, познакомил Навашина со своими новыми менисковыми системами и показал методику тригонометрических расчётов, впоследствии Михаил Сергеевич рассчитал немало менисковых телескопов.
Влияние двух этих людей, на любительское телескопостроение в СССР (а Максутова и не только в Союзе) в 50-70 годы трудно переоценить. Для моего поколения именно книги М.С.Навашина были "путёвкой" в любительское телескопостроение. Полное мельчайших подробностей описание изготовления зеркала, позволило мне, в то время 13 летнему пацану, отполировать первое в своей жизни зеркало. По сути, ничего небыло... Самодельные "минутники" и крокус, полученный из железного купороса, гудроновый полировальник на простейшем станочке, зеркало в руках и книга Навaшина перед собой...Эта, хоть во многом и устаревшая сейчас книга, по прежнему остаётся наилучшим пособием по ручной полировке зеркал и заслужено стала "классикой жанра". Несмотря на уход из ГОИ и все конфликты с этим связанные, к Д.Д. Максутову постепенно приходит всеобщее признание, как со стороны коллег так и со стороны государства. Ещё до войны, совместно с Н.Г.Понамарёвым (конструктором и изготовителем первого советского 33 см рефлектора) ему была присуждена одна из Сталинских премий за выдающиеся изобретения. 15 декабря 1943г. он был награждён орденом "Знак Почёта", а 10 июня 1945 г. - орденом Ленина. 22 апреля 1944 г. Максутов утверждён в учёном звании профессора, без защиты диссертации. За изобретение менисковых систем 26 января 1946 г. ему была присуждена Сталинская премия первой степени. А на заседании Физ.-Мат. отделения Академии 4 декабря 1946г. Максутова избирают членом-корреспондентом АН СССР. Весной 1945г. он получает письмо от С.И. Вавилова с просьбой вернуться в ГОИ. И Дмитрий Дмитриевич "исключительно в интересах дела" возвращается в свою лабораторию, оставляя за собой право сотрудничества с Академией Наук и обсерваториями. Работ было "непочатый край". Многие обсерватории, расположенные на ранее оккупированных территориях, были, за редкими исключениями, уничтожены и лишились основных своих инструментов. Разрушена была Симеизская обсерватория, 1-метровый телескоп Гребба был демонтирован и вывезен в Германию, где был приведён в негодность. Дотла была уничтожена Пулковская обсерватория, погиб знаменитый 30 дюймовый рефрактор (объектив Кларка спасли). Одним словом, предстояла гигантская работа по восстановлению обсерваторий и оборудованию их новыми, соответствующими современным наблюдательным задачам телескопами. Но первое, что сделал Максутов, вернувшись в июле 1945 в ГОИ - занялся продвижением заказа по школьным телескопам. Видимо, именно тогда прозвучала эта крылатая фраза: "Я хочу показать людям небо!". Выяснив радиусы пробных стёкол, которые имелись на заводе, он уточняет расчёт модели "Б" и передаёт весь проект на подмосковный завод № 69. Первую партию (1500 телескопов) предполагали закончить к началу 1946 г.
Однако не всё пошло гладко; технолог оптико-механического завода принявшего заказ по неизвестной причине неправильно поставил допуск на толщину мениска (которая является очень чувствительным параметром) и пустил, не согласовав с Д.Д. Максутовым чертежи в производство - в результате пробный экземпляр и вся опытная партия были забракованы. Неудачно была выполнена и механика телескопа и отделка прибора в целом. Вот, что вспоминал Дмитрий Дмитриевич: "В 1946 году я окончательно отработал конструкцию школьного телескопа (модель "Б"), а завод, после выпуска неудачной забракованной мною серии телескопов, изготовил, наконец, опытный образец новой конструкции. Этот опытный образец и был утверждён Министерством Просвещения для крупносерийного производства школьных телескопов". Хотя было запланировано выпустить за следующую пятилетку около 30 000 штук (т.е. около 6 тыс. в год) этих телескопов, в том числе и для розничной продажи, реально, к концу 1948 года было выпущено немногим более 2500 шт. (по другим данным 3500).
Все они были маркированы 1946 годом. Стоимость телескопа, заявленная заводом, была 1200 рублей, в школы они поступали по гораздо меньшей цене, а разницу покрывало Министерство Просвещения. Максутов считал эту цену завышенной, по его подсчётам можно было вложиться в цену 400 максимум 500 рублей. Этот телескоп с единственным 50 кратным увеличением под маркировкой УШТ (Упрощённый Школьный Телескоп) почти полностью был распределён по школам и не попал в розничную продажу. Из всех выпущенных 70 "миллиметровиков" это самая редкая модель. Но, не смотря на "возраст" они всё ещё встречаются в физ-кабинетах школ.
Выпуск первой 70 мм модели, по всей видимости, был прекращён до 1948 г. В сердцах Максутов не был доволен реализацией своей разработки. Конструктивно изящная и привлекательная схема, в производстве столкнулась с массой проблем "на ровном месте", хотя были и объективные причины. Несмотря на небольшой диаметр телескопа, завод явно не дотягивал по точности полировки поверхностей, к тому же, система содержала два зеркала, что значительно ужесточало допуски по "местным ошибкам" на деталях, а оптики полировавшие детали УШТ работали в основном по гораздо менее жёстким допускам (линзы арт. прицелов, панорам и т.д.) и по всей видимости не прониклись новыми требованиями. Для этой работы явно требовались исполнители более высокой квалификации... Параллельно Максутов уточняет конструкцию 100 мм модели "А", которую предполагалось установить на параллактическом штативе, снабдить оптическим искателем и набором окуляров. По различным причинам, основной из которых была чрезвычайная загрузка производства (а реально - большие проблемы с изготовлением меньшего телескопа), руководство завода наотрез отказалось от производства этой модели. Так, после стольких мытарств, этому телескопу и не суждено было "увидеть" звёздный свет... В одной из своих статей Л.Л. Сикорук упоминает о том, что производство 70мм модели было налажено в Новосибирске, но мне так и не удалось найти каких либо материалов об этом. Заводская эмблема, закреплённая на штативе первой серии (УШТ), сейчас принадлежит НПЗ, но в 1946 г. она принадлежала заводу №69. По всей видимости, при эвакуации, как это часто было, часть завода №69 осталась в Новосибирске, а часть вернулась в Подмосковье, а потом они разделились и стали отдельными предприятиями, что и внесло путаницу в вопрос. В это время Д.Д. Максутов занимается воплощением в жизнь многих приборов построенных по менисковой схеме. Вот наиболее весомые из них: менисковые установки Тёплера для аэродинамических труб ( ЦАГИ и ряд авиационных КБ, за эту разработку его премировало ГУ МВ СССР); астрономические 200 мм менисковые телескопы МТМ1 и МТМ3 - их было изготовлено всего 4 экземпляра, один из них был установлен на астрономической площадке Московского планетария ( куда он после многих "ремонтов" делся никто не знает), менисковые небулярные спектрографы, сконструированные Б.К. Ионисиани (АСИ -1 D 150, f/1); менисковые фотогелиографы (совместно с Пулковкой обсерваторией).
В это же время мастерские ГОИ заканчивали изготовление 500мм (f/2.4) менискового астрографа для Алма-Атинской обсерватории, а ГОМЗ (ныне ЛОМО) заканчивал проектирование двух "менисковых кассегренов" МТМ-500; один для Крымской обсерватории, второй для Пулковской. В октябре 1950г. заработал первый крупный 500 мм менисковый астрограф в Алма-Атинской обсерватории. Первые съемки дали впечатляющие результаты. В то время это был единственный в СССР астрограф с такими "революционными" характеристиками и многие астрономы хотели поработать на нём. Телескоп позволял фотографировать звёзды до 18-18.5 m, а размер слабых звёзд на фотопластинке не превышал 20 мкм. Астрограф отлично работал при морозе в 30 градусов, а по снимкам туманностей и комет "оставил далеко позади все, что мы имели до этого". Началось настоящее "паломничество" к этому инструменту. Д.С. Рожковский вспоминал, что всего за полгода обсерваторию посетило много астронономов из Ленинграда, Москвы и Казани. Вот что пишет Максутову директор ГАИШ С.В. Орлов, первый раз, работавший на этом инструменте: " Я получил два прекрасных отпечатка туманности Андромеда и скопления Геркулеса, за что Вам благодарен. Поздравляю с таким удачным завершением крупного менискового рефлектора. Ваша система совершеннее Шмидтовской (технологически и конструктивно -Т.Э.). Современные астрономы полностью перейдут к Вашим менисковым рефлекторам. Уважающий Вас, С. Орлов 1950 октябрь, 14". Позднее на этом инструменте В.Г. Фесенков и Д.А. Рожковский составили хороший атлас туманностей.
25 января 1951 г. неожиданно скончался Сергей Иванович Вавилов (после 6-го инфаркта). Для Д.Д. Максутова это был большой удар... Вавилов после смерти Д.С. Рождественского был единственным человеком в руководстве ГОИ, который понимал его и всячески содействовал его работе. Именно благодаря С.И. Вавилову удалось во время войны опубликовать его статью о менисковых системах в JOSA и благодаря именно этой публикации, санкционированной через Академию наук, удалось удержать приоритет в изобретении менисковых систем. В США и Европе (кроме, может быть, Германии) они стали именно "системами Максутова". Положение Максутова в ГОИ стало быстро ухудшаться. В конце 1951 года проходит аттестационная комиссия ГОИ, где Д.П. Чехматаев в устной форме высказывает много претензий к работе Лаборатории Астрооптики и персонально её руководителя Д.Д. Максутова. Максутов не захотел "прогибаться" и выступил с критикой научного планирования в ГОИ. Он резко высказался о "куче" никому не нужных отчётов и ничего не дающих заседаний. Он сказал что вся эта ерунда совсем не оставляет времени для научного поиска и творчества, добавив, что "техника для него всегда была ближе науки". Чехматаев не заставил себя долго ждать; травля, "хорошо опробованная" им ранее, использовалась снова. Какие только обвинения не выдвигались Максутову! Его обвинили в том, что он не возглавил астрономическое приборостроение в Союзе (хотя именно от него исходили основные начинания в этой области); что он не умеет поддерживать связи с заводами (хотя Максутов лично участвовал во многих переговорах и двигал многие проекты вплоть до "школьных" телескопов); обвиняли в том, что он не вырастил кадров (хотя такие известные оптики как Б.Ионисиани (которого именно руководство ГОИ командировало на ГОМЗ), А.Ардамацкий, В. Ошурко, О.Бердюгина, Л.Симоненко, Л.Лебедева и многие оптики ГОМЗ’а были его учениками и вышли из его лаборатории); что он не проводит научных лекций (хотя он читал лекции для астрономов в Пулково и издал свои замечательные книги "Астрономическая оптика" и "Изготовление и исследование астрономической оптики", которые стали настоящими учебниками для нескольких поколений оптиков и астрономов). Удивительно, но как часто бывает, сам Чехматаев принадлежал к той "породе" людей, которые сами не сделали ничего выдающегося. Всё, чем запомнилось его пребывание в ГОИ, кроме "рвачества" на посту директора этого учреждения - это участие в "разработке" одновинтовой делительной машины для дифракционных решёток, где он фигурирует в качестве соавтора (всю эту работу "жевали" лет 10 и "отчётики" писали исправно). Это был конец ... конец работы Максутова в ГОИ, которому он посвятил более двадцати лет своей жизни. Он уходит в ГАО в Пулкове, позвав с собой молодого аспиранта Н.И. Михельсона, проходившего стажировку в его лаборатории. После его ухода лабораторию переформировали, и её возглавил В.А. Савин. Она потихоньку превратилось в "тихое болото" и оттуда уже не вышло ни новых идей, ни телескопов, ни оптиков, а центр астрономического приборостроения переместился на ГОМЗ (группа Б.К. Ионисиани) и в Пулковскую обсерваторию где "двигателем" был Д.Д. Максутов. Уже в конце апреля 1952 года Дмитрий Дмитриевич инициирует создание комиссии, которая занялась подготовкой создания Большого телескопа. В неё входили известные астрономы, оптики и конструкторы астрономической техники: Академики Линник В.П., Фесенков В.Г., Шайн Г.А.; чл.-корр.: Амбарцумян В.А., Максутов Д.Д., Михайлов А.А.; инженеры: Добычин П.В., Фельдт А.Н. Первое заседание комиссии состоялось 9 мая 1952 г., где с вступительным докладом выступил Д.Д. Максутов. Основным тезисом его доклада было создание в кратчайшие сроки на уже имеющейся технологической базе крупного астрофизического рефлектора с диаметром главного зеркала 4 метра. Максутов, как вариант, предложил один из апланатических рефлекторов его конструкции (40 см телескоп по такой схеме был построен ещё до войны для Ереванской обсерватории, ныне это Бюраканская обсерватория). Но астрономы панически боялись такого новаторства и высказывались в пользу "классического большого кассегрена", как имеющего более широкие возможности, имеющего прямой фокус и несколько фокусов Куде. После обсуждения в президиуме АН СССР все соображения были переданы в ЦК партии. После довольно длительной паузы было дано распоряжение проектировать рефлектор поперечником не менее 6 метров, чтобы телескоп был непременно больше американского Паломарского 200 дюймового рефлектора, строительство которого недавно было успешно завершено. И хотя средства и задействованный научно-производственный потенциал были огромными (таких средств ни до, ни после этого проекта на астрономическую науку больше не выделяли), решение всех возникших технических проблем потребовало в первую очередь очень много времени и проект заканчивали уже не те люди которые его начинали. Не дождался завершения этого проекта и Д.Д. Максутов...
Максутов, помимо текущих работ по созданию и оснащению лаборатории астрономического приборостроения Пулковской обсерватории, в первую очередь, создал расчётную группу для проведения оптических вычислительных работ. В эту группу вошли молодые выпускники ленинградских вузов Н.И. Михельсон, М.А. Соснина, Н.В. Мерман, и Т.С. Белоросова. Впоследствии, этой группой производились расчёты первичного фокуса БТА, исследовались схемы производственного контроля 6-метрового зеркала, разрабатывался 2.6 метровый астрограф с гиперболическим зеркалом, а также было рассчитано большое количество менисковых систем, включая 700 мм астрометрический АЗТ 16, установленный позднее в Чили. Как вспоминала Маргарита Алексеевна Соснина в качестве проверки на "проф-пригодность" после изучения теории, Максутов давал самостоятельно выполнить тригонометрический расчёт менисковой системы (вид остаточных аберраций которых он знал досконально), а если графики, построенные по расчёту небольшого числа лучей выглядели неплавными, он подшучивал над сконфуженными "расчётчиками", что так в жизни не бывает и "графики должны быть такими, чтобы на них можно было на саночках ездить, ну и не отбить себе одно место..." Вообще, пулковчане с восторгом вспоминали острый юмор Максутова, его достаточно задиристые эпиграммы и юмористические стихи по любому поводу...
Однажды, обедая в столовой, он устал от "громкоорущей" радиоточки и попросил её выключить, а на следующий день за обедом всем преподнёс сочинённый смешной стих о желудке и радиоприёмнике, в котором "думающий" желудок ни как не мог понять переваривать ли ему пищу или слушать интересные новости.
К средине 50-х страна во многом оправилась от войны; отстроены были новые обсерватории, изготовлены новейшие телескопы. Очень повысился интерес к астрономии и исследованию космоса. Начала возрождаться любительская астрономия и телескопостроение, а доступных рядовому астроному-любителю промышленных телескопов по-прежнему было мало. В начале 1955 г. О.А. Мельников передал Максутову просьбу руководства Ленинградского Оптико-Механического Завода (треста "Русские Самоцветы") о том, что они хотели бы наладить выпуск его телескопа, аналогичного выпускавшемуся в конце 40-х и просили консультацию по этому вопросу. Дмитрию Дмитриевичу понравилась идея возобновления производства менискового телескопа. Он немного изменяет старый расчёт УШТ и пишет рекомендации для завода по подбору окуляров и улучшению механики. В начале сентября завод предоставил в Пулковскую обсерваторию опытный образец ТМШ № 0001 для тестирования и экспертного заключения. Качество изображения в телескопе было вполне хорошим и с изготовлением оптики, и её центрировкой завод справился превосходно. Максутов настаивал на том, чтобы достигнутое высокое качество оптики ни в коем случае не было снижено при крупносерийном производстве, в противном случае телескоп постигнет участь предшественника. В телескопе использовались два окуляра, дающие увеличения 25 и 70 раз. Однако, более сильный пятилинзовый окуляр Эрфле Максутов предложил заменить на трёхлинзовый с "вынесенным зрачком", что делало наблюдения более удобными и упрощало конструкцию, а так же рекомендовал увеличить поля зрения окуляров и диапазон диоптрической фокусировки. Эти предложения завод учёл.
Максутову не понравилось только устройство смены окуляров и он предложил его заменить "плоским револьвером" с которым телескоп и пошёл в серию. Было изменено так же расположение визиров, конструкция отбрасываемого зеркальца, удлинена колона штатива. В целом было внесено около 15 небольших изменений и исправлений и после этого в 1956 году телескоп, наконец, был запущен в серию. ЛОМЗ "ударно" взялся за выпуск телескопа, первые несколько лет он выпускался по 3000 - 4000 штук в год и стал доступен в розничной продаже. Но, начиная с начала 60-х, выпуск телескопа стал сокращаться, что, по всей видимости, было связано с насыщением внутреннего рынка. В этом виде телескоп изготавливался до конца 60-х годов. Всего было изготовлено около 15 тысяч этих приборов. В конце 1961г. Дмитрий Дмитриевич обращается к руководству ЛОМЗ’а с просьбой рассмотреть вопрос о производстве более мощной и совершенной модели менискового телескопа. Завод согласился и Максутов предложил свой старый вариант - 100 мм модель "А" на параллактической головке и деревянном штативе "полной" высоты (такой вариант небольшой партией, был в конечном счёте изготовлен в мастерских Бюраканской обсерватории под маркировкой БАМ-100 , но уже после кончины Максутова). Завод выступает со "встречным" предложением и предлагает сохранить старую "монтировку" как изготовленную с явным запасом, но увеличить апертуру до 90мм и изменить набор окуляров, добавив третий окуляр среднего увеличения. Работа "завертелась" и концу 1962 года было изготовлено несколько опытных образцов телескопа. Однако, запуск серии всё время откладывался по неизвестным сейчас причинам (может хорошо продавалась старая 70 мм модель, а может не хватало "мощностей"). В конце концов, модель так и не была запущена в производство, хотя, в новой комплектации, наверняка, была бы востребованной любителями астрономии как более совершенная и качественная, по сравнению со школьными рефракторами производства завода № 6 Учтехприбора.
Пожалуй, на этом и заканчивается эта длинная история с разработкой и производством ТМШ. Хочется упомянуть, что к юбилею Коперника в 1973 году PZO (Polsky Zaklady Optychni) выпустило копию (по оптической схеме). Эта модель (название "Коперник") достаточно успешно продавалась как в Европе, так и в США. Может именно этого выхода на внешний рынок всегда не хватало нашей оптической промышленности "задавленной оборонкой" и безнадёжно утратившей свои позиции на рынке? Как говорится, история не терпит слагательного наклонения и события развивались именно так и не иначе. Но если предположить, что Максутова в Одессе не репрессировали и НЭП не "задушили", то "максутовская" предпринимательская жилка наверняка бы нашла достойный выход и на поприще массового производства телескопов... В последние годы жизни Дмитрий Дмитриевич много болел, несколько раз бросал работу, уходил на пенсию и вновь возвращался в свою лабораторию в Пулковской обсерватории... Мечтал закончить фундаментальную работу по расчётам и изготовлению менисковых систем. Так и в тот роковой августовский день, поиграв с утра на рояле, он вновь приступил к расчётам менисковой системы, которые ему, увы, не суждено было окончить...
Завершая эту статью, посвященную юбилею Дмитрия Дмитриевича, не хочется заканчивать её на грустной ноте. Пусть Максутов запомнится нам таким, каким он выглядит на этой старой фотографии.
Copyright © Эдвард Тригуб, Август 2011 Любое использование материалов данной статьи Про автора
Edwardзареєстрований на форумі Київський клуб аматорів астрономії "Астрополіс" 26 Липня 2005, 06:49:03 і з тих пір написав 3662 повідомлень в різних темах. Останнє відвідування: Вчора в 18:15:17.
Коментарі
|
Ласкаво просимо, Гість. Будь ласка, 
23 Листопада 2024, 04:28:50 
1) Re: "Я хочу показать людям небо!"
